Он вернулся, как король из изгнания, которого не было, как наивная мечта, которой не суждено уже сбыться, как детское воспоминание о прошлом, что уже не вернётся. Мотоциклист. Старший брат. Бродячая идея абсолютной пустоты. А я даже не знаю его имени…
Тот, который мог достичь всего, внезапно отказался от желаний и стремлений. Тот, кто был местным богом и местным королём внезапно уехал. Поездка в Калифорнию. Сколько песен ей посвящено, сколько жадных глаз, умов и сердец отдали бы всё только за то, что бы вдохнуть полной грудью её воздух и ощутить свободу, пьянящую, как вода и лживую, как слова проповедника. Мечты о Калифорнии. Об этой продажной девке, меняющей людей и сводящей с ума. Так просто — садись на мотоцикл и езжай в Калифорнию, к океану. И Он, словно герой другой истории другого времени, мог бы спросить: «Ты никогда не видел моря? На небе только и говорят, что о море». Море — океан, как 90-е и 60-е. Масштабы иные, суть — та же.
Мотоциклист вернулся домой. Все думали — что-то вокруг изменится, но изменился лишь он сам. Ему не нужны подражатели, ему не нужны отношения, все эти оковы, пустые слова. Он — молчаливый созерцатель фильма под названием «жизнь». Он смотрит на неё слегка удивлённым взглядом, улыбается и идёт дальше. С его появлением — рвётся прочная сюжетная нить и возникает что-то другое, поддающееся описанию на уровне чувств и эмоций.
«Зачем ты вернулся?»
Мы уходим, чтобы вернуться и возвращаемся, чтобы уйти опять, и возможно, на этот раз навсегда. У всего есть начало и конец. Нельзя сказать, что мы рождаемся, чтобы умереть или что говорим, чтобы солгать, но на деле так порой и получается. Исход — печальнее начала. Исключения из этого правила крайне редки. И то цветное отражение Расти Джеймса в окне полицейской машины в конце фильма — лишнее доказательство этой безрадостной но справедливой теории.
Мотоциклист вернулся домой. Ему рады. Его ненавидят. Его пытаются понять, но не могут. Он молчит, он плохо слышит и говорят, что он дальтоник. Но путать цвета и видеть мир в монохроме — разные вещи. Ещё говорят, что он сошёл с ума, а сумасшедших не трогают. Это табу. Сумасшествие — это не диагноз, не состояние и не патология. Сумасшествие — это иное видение. Тем, кто уже точно решил, что такое хорошо, а что такое плохо — этого не понять. Ум — не есть добро или зло. Сойти с ума — это и потерять и найти. Для того, кто всегда был другим, кто рождён не в свою эпоху, кто никогда не был ребёнком — это закономерно. Для того, кто видит мир чёрно-белым — это истина.
«Мы похожи?»
А на заднем плане мельтешит мальчонка с амбициями, желаниями, мечтами и то и дело спрашивает: «А когда я вырасту?». И так и хочется крикнуть ему: «Да никогда!». И это не хорошо и не плохо. Это — по-другому. Он не знает мифы и ему не понять. А тот, кто знает — станет ли от этого счастливее?
Чёрно-белый город, чёрно-белые лица. Краски умерли. Безмолвие царит вокруг. И только пёстрые разноцветные Бойцовые рыбки в зоо-магазине безмолвно кричат, что ещё живы, заключённые каждая в своём аквариуме, крошечном мирке, из которого нет выхода. Нельзя поместить в один аквариум сразу несколько рыбок — они уничтожат друг друга, они готовы бороться даже с собственным отражением. Но стоит отпустить их на волю, в океан, они разойдутся с миром, оставив злобу и непонимание в водах своей стеклянной клетки. Кто-то должен это сделать. Кто-то должен отпустить рыбок на волю.
Это не Джармуш. Но если попытаться представить, кто бы мог снять «подобное» подобным образом — я сразу представляю Джима. И даже прекрасно осознавая, что картину снял не он, что рыбок на волю отпустил Френсис Форд Коппола, в голову всё равно закрадываются бесполезные сомнения. Чёрно-белое полотно, герой, отстранённо наблюдающей за жизнью и сама эта жизнь, проходящая фоном, далеко, не здесь. За всей этой мишурой из драк и гулянок можно упустить главное — странную улыбку Мотоциклиста, молодого и чертовски обаятельного Микки Рурка. Иногда — они возвращаются.
***
Он неторопливо шёл по улочкам родного города, сквозь толпу, через года, мысли, крики, смех и память. Тихая задумчивая улыбка не сходила с его лица. Он улыбался так, словно давно познал всю элементарную сложность и непостижимую простоту этой жизни. И он не против поделиться этим с кем-то ещё — да ведь никто же не поймёт.
Кто-то должен вернуть рыбок в океан. Кто-то должен.
Комментариев нет:
Отправить комментарий